Восседающего на вершине Кайласы[1], Бога богов, Наставника мира[2],
Владыку, Высочайшего повелителя, исполненного несравненного блаженства, Парвати стала вопрошать. (1)
Благословенная Богиня сказала:
О почтенный[3], о Властитель богов, о учредитель пяти жертвоприношений[4],
О всеведущий, о тот, кого благодаря преданности легко достигнуть[5],
Выказывающий заботу о тех, кто у тебя прибежище нашел, (2)
О Повелитель кулы[6], о Всевышний, о океан амриты сострадания,
В бессмысленной, ужасающей круговерти перерождений[7]
Оскверненные грязью, [являющейся причиной] всех страданий[8], (3)
Существа, пребывающие в разнообразных телах, в бесконечном множестве
Рождаются и умирают, и для них освобождения[9] не существует. (4)
Всегда они терзаемы несчастьем, Боже, и счастлив из них не бывает [никто] и никогда.
О главный средь богов, прибегнув к какому средству можно достичь освобождения, скажи, о господин! (5)
Благословенный Владыка сказал:
Слушай, о Богиня, я возглашу то, о чем меня ты вопрошаешь.
Едва об этом услышав, из круговерти перерождений освобождается человек. (6)
Существует, о Богиня, имеющий природу высшего Брахмана неделимый Шива[10],
Всеведущий, творец вселенной и ее владыка, пречистый и единый, (7)
Сияющий собственным светом, не знающий ни начала, ни конца, чуждый изменениям, выше высшего [стоящий] [11].
Лишенный качеств, [исполненный] бытия-сознания-блаженства[12], и его части душами зовутся[13]. (8)
Из-за неведения, не имеющего начала, они [отделены] от него, как искры от огня.
Разделенные ограничениями, с утробы начиная[14], деяниями, органами чувств и прочим, (9)
Являющимися причиной всех страданий, своими добродетелями и грехами скованы они.
Тело того или иного вида, жизненный срок и наслаждения,
обусловленные кармой – (10)
В каждом рождении обретают глупые люди,
А тонкое тело сохраняется вплоть до освобождения[15], дорогая. (11)
По порядку [души заключены] в неподвижных предметах, [телах] червей, тварей, живущих в воде, птиц, животных, людей
И праведных Тридесяти [богов][16], а также бывают достигшими освобождения. (12)
Если, ранее сменив тысячи и тысячи телесных оболочек четырех видов[17],
Добродетельный человек обладает знанием, то он достигает освобождения. (13)
Душам, воплощающимся в восемь миллионов четыреста тысячах [видов] тел[18],
Без человеческого рождения знание истины не обрести. (14)
Благодаря благим заслугам, накопленным в тысячах рождений,
Иногда существо обретает тело человека,
о Парвати-[богиня]. (15)
Кто будет более худшим грешником, чем тот, кто не спасает сам себя,
Заполучив труднодостижимое человеческое тело, служащее лестницей к освобождению? (16)
Кто, родившись в превосходном [теле], чьи органы бодрости полны,
Не знает собственного блага, тот будет [подобен] самоубийце[19]. (17)
Без тела никому не достигнуть целей жизни человека[20],
Поэтому тело-сокровище обретя, пусть он творит благочестивые деяния. (18)
Пусть всеми силами оберегает собственное тело, оно – вместилище всему.
Пусть прилагает старание к его охране, покуда истины он не узрит. (19)
Снова деревня, снова поле, снова богатство, снова дом,
Снова благие и неблагие деяния, но [человеческое] тело вновь и вновь не [обретешь]. (20)
Люди всегда прилагают усилия к сохранению тела
И не желают его оставить, пусть даже [пораженное] проказой иль иным [тяжким] недугом. (21)
Поэтому ради [следования] дхарме следует его беречь, дхарме до́лжно следовать ради знания,
Знание [необходимо] для йоги созерцания, [благодаря которой] освобождение быстро обретешь. (22)
Если [человек] сам себя не ограждает от врагов,
Тогда кто другой ему поможет? Поэтому он будет сам себя спасать. (23)
Тот захворавший, который здесь не исцеляется от недуга, причиняющего адские страдания,
Что содеет, оказавшись в месте, где нет лекарства?[21] (24)
Или же какой глупец будет рыть колодец, в то время как его дом пламенем охвачен?
Поэтому, пока сохраняется тело, следует истину постичь. (25)
Старость подкрадывается подобно тигрице, жизненный срок истекает словно вода из разбитого кувшина,
Недуги, точно недруги, разят, поэтому должно творить добро![22] (26)
Пока не пришла беда, пока не обрушились несчастья,
Пока не ослабли чувства, должно творить добро! (27)
Из-за различных дел, порожденных круговертью перерождений, не замечаешь, [как уходит] время.
Погруженное в радости и горести существо не знает блага своего. (28)
Видя глуповатых, страждущих, умерших, в беду попавших и очень несчастливых,
Человек, испивший вино заблуждения, никогда не испытывает страха. (29)
Мирские блага подобны сновидениям, юность [уходит], как [увядает] цветок,
Вся жизнь точно молнии вспышка, кто, зная об этом, будет спокоен?[23] (30)
Сто [лет] – так мало [длится] жизнь[24], из [этого срока] сон забирает половину,
А [вторая] половина, приходящаяся на детство, недуги, страдания и старость, также бесплодна. (31)
Разве убийцы не лишают жизни того, кто являет доверие в опасном месте,
Кто не прилагает усилий, когда нужно приступать к делам, и спит, когда бодрствовать необходимо? (32)
Когда тело подобно пене на воде, а душа, словно птица [в клетке],
[Заключена] в преходящую и неприятную круговерть перерождений, как можно сохранять бесстрашие? (33)
О зле думает как о благе, в непостоянном видит постоянство
И недостаток за пользу принимает тот, кто не знает своей смерти. (34)
Даже смотря, он не видит, даже слушая, не понимает,
Даже читая, не ведает, ослепленный твоей майей[25]. (35)
Вовсе не осознает он, что мир этот погружен в глубокий времени океан,
Где [живут] акулы – старость, недуги и смерть. (36)
Не замечает он, что с каждым мигом стареет тело,
Как не ощущается разрушение в воде необожженного сосуда. (37)
Можно остановить ветер, разделить пространство
И волны обуздать, но нельзя замедлить течение жизненного срока. (38)
Земля горит и даже Меру [может] расколоться,
Вода в океане высыхает, что ж говорить о теле? (39)
«О мои дети, о моя жена, о мое богатство, о родичи мои», —
Смертного, бормочущего такие слова, волк времени лишает жизни. (40)
Смерть пожирает человека, который говорит, о дорогая:
«Это я создал, это я должен буду сделать, а иное не доделал»[26]. (41)
Сделай сегодня то, чем следует заняться завтра и сделай в первую половину дня то, что должно во вторую.
Смерть не будет ждать, [ей все равно], успел ты или нет. (42)
Врага по имени смерть, приближающегося по пути, указанного старостью,
С грозным войском из болезней разве ты не видишь, мудрый? (43)
Смерть поглощает человека, пронзенного иглой надежд,
Умащенного маслом предметов чувств, поджаренного на огне ненависти и вожделения. (44)
Детей, юношей и стариков и даже тех, кто находится в утробе —
Всех умертвит смерть, таков мир этот. (45)
Брахма, Вишну, Махеша и прочие божества, существа [всех] видов
К погибели идут[27], поэтому должно творить добро. (46)
Из-за нарушения установлений собственной варны и ашрама[28], принятия нечистых даров
И вожделения к чужим женам и богатствам сокращается срок жизни человека. (47)
Из-за отказа от следования ведам и шастрам, отсутствия почитания наставника
И несдержанности чувств сокращается срок жизни человека. (48)
Смерть настигает существо, и неважно, суждена ли она от недугов, забот, оружия, яда, змей,
Домашнего скота иль диких животных. (49)
Душа, как пиявка с травинки на травинку, из [одного] тела в другое переходит,
Достигнув следующего тела[29], прежнее тело оставляет. (50)
Как в одном теле [проживаются] детство, юность и старость,
Так и обретается другое тело, словно переходишь из дома в дом. (51)
Люди, совершая деяния в мире этом, [вследствие этого] вкушают радости и беды.
Об ином мире не имея представления[30], они приходят и уходят вновь и вновь, о Деви. (52)
Какую здесь творишь карму, такую в будущем рождении пожнешь.
У древа, чьи корни поливались, плод виден на ветвях. (53)
Нищета, страдания, болезни, узы и невзгоды —
Таковы плоды дерева неуважения к душе для воплощенных. (54)
Освобождение – это отсутствие привязанности, ведь все грехи привязанностями порождены[31].
Поэтому пусть стойкий в истине оставит привязанности и будет счастлив.
Привязанность что мудрого, что невежду вниз влечет. (55)
От привязанности всеми силами избавляться должно, если же оставить их невозможно,
То пусть привязывается к благочестивым, общение с благочестивыми людьми – лекарство. (56)
Общение с благочестивыми и различение[32] – это два ясных ока.
У кого их нет, тот слеп, и как ему не быть заблудшим? (57)
Насколько существо впутывается в связи, приятные для сердца,
Настолько в сердце входят эти шипы страдания. (58)
Даже свое тело оставив, душа уходит, о Владычица кулы,
Так к чему же привязываться к жене, матери, отцу, сыну и иному? (59)
Круговерть перерождений есть корень страданий, погруженный в нее несчастен,
Оставивший же ее ликует, и не иной, о дорогая. (60)
Первопричину всех страданий, вместилище всех бедствий,
Обитель всех грехов – эту круговерть перерождений следует покинуть, дорогая. (61)
Те, чьи сердца неравнодушны к этой круговерти, связаны без веревки,
Пьют страшный сильный яд и рассекаемы на части без оружия, о Богиня! (62)
В начале, середине и конце весь этот мир страданием наполнен,
Поэтому, оставив круговерть рождений, стойкий в истине пусть будет счастлив. (63)
Освобождается даже тот, на кого наложены прочные деревянные и железные оковы,
Но привязанный к женщине, богатству и прочему не будет свободен никогда. (64)
У того, кого тяготят заботы о семье, ученость[33], нравственность и прочие добродетели
Лишь гибнут постепенно, подобно необожженному сосуду, [который опустили] в воду. (65)
О горе, людей, чьи обмануты целиком умы, беспрестанно губят ненасытными желаниями
Грабители-чувства, пребывающие в теле и питающиеся предметами чувств. (66)
Как рыба, охочая до мяса, не видит железного штыря,
Так и воплощенный, жаждущий наслаждений, не замечает петли Ямы. (67)
Не различающие вреда и пользы, всегда идущие по неверному пути
И занятые наполнением живота глупцы обречены на ад[34], о дорогая. (68)
Сон, соитие и питание одинаковы для всех существ.
[Лишь] обладающий знанием зовется человеком, невежда ж – скот[35], о дорогая. (69)
Утром отправлением естественных надобностей, в полдень голодом и жаждой
И ночью похотью и сном связываются люди, дорогая. (70)
Погруженные в [заботы о нуждах] собственного тела, обязанностях, жене и прочем, все существа
Рождаются и умирают, о ужас, ослепленные незнанием. (71)
Занятые исполнением предписаний, [относящихся] к собственной варне и ашраму, все люди
Не ведают высшей истины и, глупые, гибнут, о Парвати-[богиня]. (72)
Иные ж обманщики, прилагающие усилия к [совершению] обрядов, увлеченные жертвоприношеньями и прочим,
С душами, полными неведения, блуждают. (73)
Довольные одними лишь названиями, занятые обрядами[36] люди
Сбиты с толку повторением мантр, хомой и сложностью жертвоприношений. (74)
[Следуя] обетам, иссушающим тело и включающим посты и вкушение пищи один раз в день,
Глупцы неочевидное[37] [постичь] желают, очарованные твоей майей[38]. (75)
Какое освобождение для лишенных различения, благодаря одному лишь истязанию тела?
Разве, порушив муравейник, погибнет, о Благая, огромная змея? (76)
Занятые зарабатыванием денег мошенники, носящие притворные обличья,
Блуждают по миру, подобно мудрецам, и вводят в заблуждение других. (77)
С привязанным к мирскому счастью и утверждающим: «Я Брахмана знаток»,
[Как с] отпавшим от обоих – от Брахмана и от деяний – следует избегать общения, как с низкорожденным[39]. (78)
Ослы и иные твари, которым домом [служит] лес, без всякого стыда
Нагими странствуют по миру, но разве йогины они?[40] (79)
Если бы люди освобождения достигали благодаря обмазыванию землей и пеплом[41], о Богиня,
То разве не были бы освобожденными деревенские жители, живущие среди золы и грязи? (80)
Олени и другие лесные животные
Питаются лишь травою, листвою и водой[42], но можно ли их йогинами назвать? (81)
Лягушки, рыбы и иные [водные твари] от рождения до смерти
Обитают в Ганге и иных [священных] реках[43], но будут ли аскетами они? (82)
Вселяя радость в сердце, читают и говорят майны и попугаи,
Но станут ли они [от этого] мудрыми в глазах людей, о Деви? (83)
Голуби питаются камнями[44], а чатаки[45], о Высшая владычица,
Не пьют воду с земли, но можно ли их к йогинам причислить? (84)
Свиньи и им подобные спокойно переносят жару, холод и ветер, о дорогая,
И несъедобное от съедобного не отличают, но станут ли [благодаря этому] йогинами они? (85)
Поэтому эти и прочие деяния лишь вводят в заблуждение людей.
Причина же освобождения, воочию, знание истины[46], о Повелительница кулы[47]. (86)
Скоты, упавшие в глубокий колодец учений шести философских школ[48],
Подлинным духовным знанием[49] не обладают, связанные веревками для скота[50]. (87)
Незадачливые философы[51] здесь и там тонут в ужасном океане вед и шастр,
Где их поглощают волны времени и акулы пожирают. (88)
Подобны карканью вороны все речи того лицемера,
Который, будучи осведомленный в ведах, агамах и пуранах, подлинным духовным знанием[52] не обладает. (89)
«Это знание, это предмет познания», – наполненные такими мыслями,
Они читают [веды] беспрестанно, о Богиня, от высшей истины отвратившие лицо. (90)
С умом, занятым трактатами о стихотворных размерах, афоризмах и поэтических украшениях[53],
Глупцы не избавляются ни от страданий, ни от волнения чувств. (91)
Одно дело – высшая истина, другое – как ее понимают люди,
Одно дело – подлинная суть шастр, другое – какое им дается объяснение[54]. (92)
Они рассказывают о «состоянии вне ума»[55], но сами его не ощущают,
Иные из них, пораженные самостью, наставлений лишены[56]. (93)
Они читают веды и шастры и друг с другом спорят,
Но не знают высшей истины, как ложка – вкуса еды. (94)
Голова несет цветы, а нос знает аромат.
[Многие] веды и шастры читают, но редок ведающий смысл. (95)
Не видя, что истина пребывает в нем самом, глупец блуждает среди шастр,
[Подобно тому, как] неразумный пастух в колодце высматривает козла, что в загон вернулся. (96)
Знание, полученное посредством словесного свидетельства[57], не способно избавить от наваждения круговерти перерождений,
Также как и разговоры о светильнике никогда не рассеивают тьму. (97)
Лишенному разума изучать [шастры] все равно что слепому в зеркало смотреться.
Лишь для разумного шастры – источник истины, о Деви. (98)
Одни впереди, другие сзади, а третьи сбоку,
Истина такая или другая – так друг с другом спорят
Люди, прославленные ученостью, щедростью, доблестью и иными добродетелями. (99)
Если нет непосредственного восприятия, то к чему о постижении говорить?
Таким образом те, кто сбит с толку шастрами, далеко [от подлинного знания] стоят, без сомнения. (100)
«Это знание, это предмет познания», – повсюду он желает слышать,
И даже живя тысячу лет, до предела шастр не дойдет, о Деви. (101)
Многочисленны веды и прочие [священные тексты], и мириады препятствий для их изучения, включая мимолетность жизни.
Поэтому следует постичь суть, как гусь [отделяет] молоко от воды[58]. (102)
Изучив все шастры и постигнув истину, мудрый человек
Пусть их оставит, подобно тому, как стремящийся обрести зерно [выбросит] солому. (103)
Как для насытившегося амритой не будет нужды в [обычной] пище,
Так и для постигшего истину необходимость в шастрах отпадает. (104)
Изучение вед и шастр – это не путь к освобождению,
Но лишь благодаря знанию происходит оно, и не иначе, о та, которая героями чтима![59] (105)
Не ашрамы ведут к освобождению, не учения философских школ[60]
И шастры, но лишь знание ему причина. (106)
Лишь слово наставника освобождение дарует. Обманчивы все науки[61].
Оно же единственно от бремени страданий избавляет. (107)
Недвойственная [истина], возвещенная Шивой, без усилий, [связанных с совершением] обрядов[62],
Из уст наставника постигается, но не благодаря мириадам агам[63]. (108)
Двух видов бывает знание: произошедшее из агам и возникшее из различения[64].
[Знание], произошедшее из агам, это Шабдабрахман, а возникшее из различения – Парабрахман. (109)
Одни желают недвойственности, а другие – двойственности,
Но [и те, и другие] не ведают моей истины, недвойственности и двойственности чуждой. (110)
Два слова [ведут отдельно] к узам и освобождению – «мое» и «не мое».
[Словом] «мое» связывается существо, а [словом] «не мое» освобождается оно[65]. (111)
То дело [праведно], что в узы не ввергает, то знание [подлинно], что освобождение дарует.
Иное же дело [связано] с усилием, иное ж знание это [только] мастерство. (112)
Пока пылает [пламя] вожделения, пока есть устремление к бренному миру,
Пока непостоянны чувства, какой об истине будет разговор? (113)
Пока одолевают заботы, пока возникают желания,
Пока ум не устойчив, какой об истине будет разговор? (114)
Пока [человек] себя отождествляет с телом и им самолюбие владеет,
Пока наставник к нему не явит милосердия, какой об истине будет разговор? (115)
До тех пор [есть нужда] в подвижничестве, обетах, тиртхах, джапе, почитании и хоме
И в рассказах о ведах, агамах и шастрах, пока истину не постигнул [человек]. (116)
Поэтому, прилагая все силы, во всех состояниях и беспрестанно
Пусть будет он стойким в истине, о Деви, если желает освобождения для себя. (117)
Пусть мучимый тремя видами страданий[66] найдет прибежище в тени древа освобождения,
Чьи цветы – знание и закон и чей плод – небесный мир. (118)
К чему же много слов? Слушай тайну,
о Парвати-[богиня],
Без учения кулы не бывает освобождения, истина это, без сомнения. (119)
Поэтому истину небес я возглашаю, ее постигнув из уст святого гуру,
Легко обрести освобождение из ужасной круговерти рождений, о Богиня. (120)
Итак, я вкратце рассказал тебе о положении и знании души, о дорогая.
О Владычица кулы, о чем еще желаешь ты услышать? (121)
Такова в Шри-Куларнава-тантре, [являющейся] вратами освобождения, в великой тайне, наилучшей средь всех агам, насчитывающей сто тысяч стихов, в пятой части, в Урдхвамная-тантре первая глава, называемая «Положение души».